Театр в зоне
Немногочисленные зрители, собравшиеся на заседание творческой коллегии Пермского академического театра оперы и балета, получили удовольствие, какого и не ждали. И в самом деле: английский режиссер Майкл Хант, представляя эскизы пермской постановки оперы Бетховена «Фиделио», устроил форменный спектакль. Он бегал, кричал, размахивал руками, пел и изображал всех персонажей оперы, а также их зрителей. Переводчица бегала вслед за ним и пыталась повторять отдельные жесты. Чувствовалось, что идея постановки по‑настоящему увлекла англичанина. Да и могло ли быть иначе? Ведь речь идет о событии, которое не имеет прецедентов в мире.
Сейчас уже невозможно вспомнить, кто около года назад первым произнес слово «Фиделио» — Майкл Хант или художественный руководитель Пермского академического театра оперы и балета Георгий Исаакян. Скорее всего, название оперы, как любая «витающая в воздухе» идея, пришло в обе головы разом. А дело было во время частной беседы, в которой два режиссера обсуждали готовящуюся к постановке оперу «Один день Ивана Денисовича». Исаакян рассказывал о том, что надо избежать искуса поставить ее не в театре, а в лагере «Пермь-36»: опера про ГУЛАГ в ГУЛАГе — это какое-то «масло масляное»... Тут-то и вспомнили про «Фиделио»!
«Фиделио» — единственная опера Бетховена и одна из очень немногих, где действие происходит в тюрьме. По словам Майкла Ханта, это величайшее в мире произведение о свете и тьме, о свободе и несвободе. Это наиярчайшее музыкальное выражение идей Просвещения, может быть, не осмысленных и не «отработанных» человечеством до сих пор. Музыку из «Фиделио», особенно грандиозную увертюру, многие могут напеть, но сценическая история этой оперы невелика: по словам Исаакяна, ее невозможно поставить в театральной «коробке», она просто рвется на просторы реальности.
И вот теперь Майкл Хант готов совместить оперу и лагерную реальность. Для воплощения своего замысла режиссер пригласил не театрального художника, а руководителя лондонской школы архитектуры и дизайна Шарлотту Скин Кэтлинг. И вот сейчас, судя по показанным театральной коллегии эскизам, замысел обретает конкретику.
…Июльским вечером 2010 года от Пермского театра оперы и балета в сторону музея «Пермь-36» отправятся автобусы с 250 зрителями, которые должны будут пройти через весь бывший исправительный лагерь, обе его зоны — строгого режима и особого режима, побывать «внутри» оперы, чтобы потом, выйдя, наконец, за пределы музея в финале «Фиделио», ощутить всю полноту контраста между свободой и несвободой. 250 — число не случайное: именно такое количество заключенных находилось в каждом бараке «зоны».
Каждая картина оперы будет поставлена в новом месте. Увертюру зрители будут слушать в пропускной зоне, подвергаясь досмотру. Следующая сцена — дом Жакино и Марселины — будет выстроен в пределах жилой зоны лагеря. Затем зрители пройдут через первый барак и выйдут в искусственный «лес», созданный Шарлоттой Скин Кэтлинг. После этого через специально сделанный проход перейдут в рабочую зону лагеря, где рядом с пилорамой увидят шествие тюремщиков во главе с начальником тайной полиции Писарро.
Второе действие будет происходить в зоне особого режима. Зрители попадут в темный лабиринт, где в каждой из камер-«одиночек» будет находиться узник: это может быть актер, музыкант или скульптура-инсталляция. Именно здесь зрители увидят главного героя, который в первом действии находился «за кадром». И лишь пройдя через тьму и выйдя на свободу, зрители увидят симфонический оркестр и хор, причем хористы будут держать напротив лиц фотографии реальных заключенных «Перми-36». Майкл Хант хотел бы, чтобы на каждом представлении среди «заключенных» был один настоящий бывший узник лагеря.
Вся эта история выглядит грандиозно, и если театру и постановщику удастся воплотить этот замысел, то речь будет идти о событии мирового уровня. Но сейчас, узнав подробности идеи Майкла Ханта, театру и музею придется решать тысячу сложнейших оргвопросов.
Вся постановочная группа, артисты, музыканты, хор, всевозможные технические специалисты должны будут прожить на территории лагеря или поблизости не менее двух недель перед премьерой. Это более 300 человек. Если бы удалось до этого момента перевести на новое место психоневрологический диспансер, занимающий бывшие солдатские и офицерские помещения лагеря, этот вопрос был бы решен. Но удастся ли это сделать за столь короткое время?
Инфраструктура для зрителей — это тоже предмет немалого беспокойства. После двух часов езды в автобусе вряд ли многие будут готовы немедленно слушать оперу… Как совместить премьеру оперы с фестивалем «Пилорама», где нынче было около 8 тыс. зрителей и в будущем году вряд ли будет меньше? Да и коллектив театра — как он отнесется к необходимости работать в традиционный период отпусков? Ведь зимой и в дождливый сезон работать по схеме, придуманной Хантом, будет невозможно. Пермский «Фиделио» — летний спектакль.
И вот еще интересная деталь: зона особого режима до сих пор не отреставрирована после пожара, а чтобы делать в ней ремонт, нужно восстановить отопление в бараке, иначе нельзя штукатурить. Это тоже — деньги, время, хождения по инстанциям…
Творческая и постановочная части изобилуют такими же головоломками. Необходимо будет проделать немалую работу дирижеру-постановщику Валерию Платонову: в бараках большой оркестр не разместишь, придется выделять камерные коллективы — трио и квартеты — и отдавать им часть музыки.
Огромная работа предстоит художнику по свету.
Организация самого зрелища, связанного с перемещениями по территории музея, тоже изобилует сложностями. Театр намерен привлекать целый отряд волонтеров, которые должны будут следить за передвижением зрителей и артистов по лагерю, чтобы каждая сцена начиналась вовремя.
И наконец, финансовый вопрос. «Фиделио» — такой серьезный проект, что театр и музей собственными силами не справятся. Нужна целевая поддержка краевого бюджета. Вот почему на «приемке» эскизов спектакля кроме членов творческой коллегии присутствовал министр культуры Пермского края Борис Мильграм.
Подпишитесь на наш Telegram-канал и будьте в курсе главных новостей.